11 января, 1974

Мальоре позвонил ему в четверть второго.

– Ладно, – сказал он. – Мы с тобой заключим сделку. Тебе это обойдется в девять тысяч долларов. Не думаю, что это заставит тебя передумать.

– Наличными?

– О чем ты спрашиваешь? Неужели ты думаешь, что я приму твой личный чек?

– Да-да. Извините.

– Будь завтра в кегельбане «Ревел Лейнс» в десять часов вечера. Знаешь, где это?

– Да, на седьмом шоссе.

– Точно. У шестнадцатого коридора будут стоять двое парней в зеленых рубашках с надписью «Марлин Авеню», вышитой золотыми нитками. Ты подойдешь к ним. Один из них объяснит тебе все, что нужно. В это время ты будешь играть в боулинг. Запустишь два или три шара, а потом выйдешь из кегельбана и поедешь в таверну «Таун Лайн». Знаешь, где это?

– Нет.

– Просто поедешь на запад по седьмому шоссе. Это примерно в двух милях от кегельбана, на той же стороне. Поставишь машину на заднем дворе. Рядом с тобой остановятся мои друзья. Они подъедут на додже «Кастом Кэб». Синий грузовик. Они перенесут из грузовика в твой микроавтобус деревянный ящик. Ты передашь им конверт. Знаешь, я, наверное, сошел с ума. Вполне возможно, что я окажусь за решеткой. Во всяком случае, тогда у меня будет время поразмыслить, какого хрена я это делаю.

– Я хочу поговорить с вами на следующей неделе. Встретиться.

– Нет, ни в коем случае. Я тебе не отец-исповедник. Я больше не хочу тебя видеть. Я больше не хочу с тобой разговаривать. Честно говоря, Доуз, я даже не хочу читать о тебе в газетах.

– Речь идет о небольшом капиталовложении. Мальоре задумался.

– Нет, – сказал он наконец.

– В этом нет ровным счетом ничего противозаконного. Я просто хочу… Создать небольшой трастовый фонд для одного человека.

– Для жены?

– Нет.

– Заезжай во вторник, – сказал Мальоре после паузы. – Может быть, я с тобой встречусь. Хотя надеюсь, что благоразумие возьмет верх.

Он повесил трубку.

Сидя в гостиной, он думал об Оливии. Он думал о КАТИСЬ ОТСЮДА. Он думал о Чарли, лица которого уже не мог вспомнить, разве что в виде фотографии. Как такое могло случиться? Кто-нибудь может ответить?

Ощутив внезапную решимость, он поднялся, подошел к телефону и отыскал в справочнике графу «Туристические агентства». Он набрал номер. Однако, когда дружелюбный женский голос на другом конце линии сказал:

«Туристическое агентство „Арнольд“ слушает. Чем я могу вам помочь?» – он повесил трубку и быстро отошел от телефона, нервно потирая руки.

12 января, 1974

Кегельбан «Ревел Лейнс» оказался длинным, освещенным люминесцентными лампами ангаром, который оглашался музыкой из встроенных колонок, спорившей с музыкальным автоматом, криками, разговорами, дробными колокольчиками игровых автоматов и угрожающим грохотанием катящихся черных больших шаров. Он подошел к стойке, взял напрокат пару красно-белых туфель для боулинга (служащий демонстративно спрыснул их ножным аэрозолем) и пошел к шестнадцатому коридору. Там он увидел двух человек, один из которых оказался тем самым механиком, который менял глушитель в день его первого приезда к Мальоре. Механик собирался подавать. У столика со счетными фишками сидел один из мастеров, которые искали жучки в его доме. Он пил пиво из бумажного стаканчика. Оба они встретили его внимательными взглядами.

– Я Барт, – сказал он.

– Я – Рэй, – сказал человек за столиком. – А этот парень… – Механик замахнулся, готовясь пустить шар по коридору. -…его зовут Алан.

Боулинговый шар вырвался из руки Алана и загрохотал по коридору. Кегли брызнули во все стороны.

– Привет, Барт, – сказал Алан.

– Привет.

Они пожали друг другу руки.

– Хорошо, что ты пришел, – сказал Алан. – Послушай, Рэй, давай начнем новую партию. И Барт с нами поиграет. Все равно в предыдущей ты уже вытер об меня задницу.

– Давай.

– Ну, вот и отлично, Барт. Не стесняйся. Тебе начинать, – сказал Алан.

Он не играл в боулинг уже лет пять. Выбрав двенадцатифунтовый шар, он направил его прямиком в левый желоб. Он смотрел ему вслед, чувствуя себя, как последний осел. Во второй раз он прицелился тщательнее, но в последний момент шар немного изменил траекторию и сбил всего лишь три кегли. Рэй сбил все. Алан – девять.

После пяти заходов счет был таким: Рэй – 89, Алан – 76, Барт – 40. Несмотря на неудачи, ему нравилась игра. Ему нравилось ощущать пот, выступивший на спине, и непривычное напряжение тех мускулов, которые в повседневной жизни, как правило, оставались без работы.

Он настолько увлекся игрой, что когда Рэй сказал:

– Эта штука называется малглинит, – он некоторое время не мог понять, что тот имеет в виду.

Он поднял глаза, слегка нахмурившись в ответ на незнакомое слово, а потом понял. Алан готовился подавать и устремил сосредоточенный взгляд на ряды кегель, ничего не замечая вокруг себя.

– Хорошо, – сказал он.

– Он представляет собой шашки длиной около четырех дюймов. Всего в ящике сорок шашек. Взрывная сила каждой из них примерно в шестьдесят раз больше, чем у аналогичной динамитной шашки.

– Понятно, – сказал он и неожиданно почувствовал, как волна тошноты подкатила к сжавшемуся горлу. Алан подал. Бросок оказался удачным, и Алан подпрыгнул от радости, словно маленький ребенок.

Потом была его очередь. Он подал, заработал семь очков и снова сел. Рэй промахнулся. Алан подошел к кэдди [17] , взял шар и прижал его к подбородку, сосредоточенно созерцая полированный коридор. Он вежливо уступил право первого броска игроку справа, а потом начал свой четырехшаговый разбег. – Ты получишь четыреста ярдов бикфордового шнура. Для того, чтобы эта штука сработала, необходим электрический заряд. Если будешь греть ее паяльной лампой, она просто-напросто растает. Она… Ого-го! Вот это неплохо, Алан! Это просто здорово!

Алану удался бруклиновский бросок – все кегли отлетели назад.

Он поднялся, запустил оба мяча в желоб и снова сел. Рэй пропустил ход.

Алан начал готовиться к очередному броску, а Рэй возобновил свои инструкции. – Так вот, нужно электричество, какой-нибудь аккумулятор. У тебя есть?

– Да, – ответил он. Он посмотрел на количество очков против своего имени. Сорок семь. На семь лет больше, чем его возраст.

– Ты можешь разрезать бикфордов шнур, связать концы вместе и взорвать все шашки одновременно. Понимаешь, о чем я говорю?

– Да.

Алану удался еще один бруклиновский бросок. Он вернулся к ним, самодовольно усмехаясь. – Нельзя полагаться на эти бруклиновские штучки, парень. Целься лучше вправо.

– Не надо ля-ля своим ребятам. Я отстаю от тебя только на восемь очков. Он бросил, заработал шесть очков и снова сел за столик. Рэй снова пропустил ход.

Когда он сел за столик, Рэй спросил у него:

– Вопросы есть?

– Нет, вопросов нет. Мы можем уйти после конца этой партии?

– Конечно. Но немного физической нагрузки тебе не повредит, а то ты малость проржавел. Когда ты подаешь, правая рука у тебя все время зажата, понимаешь? В этом-то все и дело.

Алан снова совершил бруклиновский бросок, но на этот раз не уложился в интервал семь-десять. Назад он вернулся, изрыгая страшные ругательства.

– Я же говорил тебе не полагаться на эти бруклиновские броски, – усмехаясь, сказал Рэй.

– Так твою мать, – прорычал Алан. Он взял запасной шар и снова послал его в желоб.

– Ей-богу, – расхохотался Рэй. – Некоторые ребята просто не поддаются дрессировке. Говори им – не говори, они все равно лепят раз за разом одну и ту же лажу.

У таверны «Таун Лайн» была огромная красная неоновая вывеска, которой, судя по всему, ничего не было известно об энергетическом кризисе. Она гасла и зажигалась с каким-то бессмысленным, вечным упорством. Под красной неоновой вывеской висело объявление: